Артур Исаев: Ответ на публикацию в журнале Русский Репортер

Мы, врачи, часто встречаемся с заболеваниями, вызванными бестактностью и невниманием других людей. Тем тяжелее видеть, как человек подвергается серьезной опасности, тяжко страдает из-за грубости…

Деньги на крови христианских младенцев-2

Как бизнес Русского Репортера может испортить репутацию

“…Если пуля, выпущенная врагом, может повредить часть тела, то грубое слово попадает в сердце и нередко валит человека наповал”. Эти слова известного российского хирурга Фёдора Углова понятны любому врачу. Студенты медики как заповеди должны знать основы врачебной этики, а также то, что такое ятрогенные заболевания (вызванные врачом и лечением) и основной принцип Noli Nocere — не навреди! И не забывать, что слово не только лечит, но может и убить. А убив, ты перестаешь быть врачом и становишься убийцей. Тонкая грань… Я всегда думал, что это главное для врача и только благодаря журналу Русский Репортер понял, что это значительно важнее для журналиста. Вероятно, журналистов учат тому, что их слово может помочь или навредить большому количеству людей. Для меня же открылся новый смысл термина «Четвертая Власть». Журналисты это – особая власть, которая может нас исцелить или «расстрелять».

На этот раз пуля попала в сердце мне. В прошлом году мне предложили участвовать в конкурсе «Предприниматель года». Но я долго не соглашался. Не из-за скромности, а по другим причинам. Во-первых, очень мало свободного времени. Во-вторых, конкурсы очень субъективны и тратить время на попытки кому-то понравиться мне кажется пустым. В-третьих, размер не тот — наша молодая биотехнологическая компания, в сравнении с любым другим бизнесом — нефтью, недвижимостью или торговлей зарабатывает, пока еще, до смешного мало. На бирже ММВБ-РТС мы, со всеми потрохами, стоим как одно небольшое здание в Москве. Да и какой я теперь предприниматель? За 10 лет в инновациях и биотехнологиях пришлось измениться, и теперь я – солдат. Каждый день мы с соратниками ведем войну на несколько фронтов: с бюрократией, с непрофессионализмом, с болезнями, с невежеством. До конкуренции и конкурентов, как у нормальных предпринимателей, у нас дело даже не доходит, а в некоторых направлениях их и вовсе нет.

Нет конкурентов. А все потому, что те лекарства, продукты и услуги, которые наша компания разрабатывает и внедряет в практическую медицину — “первые в классе”, это новые технологические платформы, или, как сейчас модно говорить, “инновации”, они нацелены на борьбу с тяжелыми и смертельными болезнями, которые человек победить пока не в силах.

Я все же согласился участвовать в конкурсе. Решил, что это правильно. И не потому, что мы все уже сделали, наоборот — мы в самом начале пути и все наши успехи и заслуги впереди. Идея была проста: если я выиграю такой конкурс, мои коллеги будут работать с еще большим вдохновением. Разрабатывать в России новые биотехнологические препараты и продукты очень не просто. Помимо сил, ресурсов, знаний, опыта в разных областях, сотрудникам необходимы вера и энтузиазм.

29 ноября 2012 года я стал Предпринимателем года в номинации высокие технологии. Было приятно чувствовать, что высокое жюри уже состоявшихся людей — известных предпринимателей и аудиторская компания Ernst&Young оценили мои заслуги и заслуги нашей компании в области развития высоких технологий.

Не прошло и двух месяцев после конкурса, как 24 января 2013 года в журнале Русский Репортер журналист Алеся Лонская назвала новым видом мошенничества одно из направлений деятельности, которое наша компания и я, как предприниматель, развиваем почти 10 лет. Вся статья автора была пронизана одной мыслью, что услуги, предлагаемые банками пуповинной крови — мошенничество. Почти все приведенные в статье доводы – это ложь или, говоря мягче, безальтернативная демонстрация мнения автора и невежественная искаженная интерпретация фактов. А в конце статьи Алеся мимоходом сообщила, что банки пуповинной крови, которые она упомянула в статье, назвать мошенниками не может, поскольку им выданы государственные лицензии на деятельность, которой они занимаются. В России на основании этих лицензий банки стволовых клеток пуповинной крови работают в среднем уже по 7-8 лет. Но Алеся уверена, что это новый вид мошенничества. Вот такая история.

Ранила меня Алеся этими словами в самое сердце. По ее словам выходит, что все частные банки стволовых клеток пуповинной крови – мошенники, и я — мошенник, а не предприниматель года в области высоких технологий, и мы — не биотехнологическая компания, а новый вид мошенников. Статья написана мастерски. Несмотря на ложь и однобокость читается на одном дыхании. Талант у Алеси есть.

Несколько дней я не мог заснуть. Мне было уже без разницы заказная это статья или же автор глубоко заблуждается и решил так эмоционально и непрофессионально рассмотреть эту тему. Какой ужас… Люди же не смогут разобраться в профессиональных деталях и отделить ложь от правды. Там и близко не представлено иное мнение. Мои дети могут прочесть эту статью, мои коллеги уже прочли, 17000 клиентов Гемабанка, и просто люди вокруг меня… Как мне всем им рассказать, что это ложь? Как мне смотреть им в глаза? Я чувствовал себя стоящим перед всеми в белом костюме, но с головы до ног в грязи и помоях. Все, что мы сделали за эти годы, оказалось забрызгано грязью в одно мгновенье. Как мне сказать, что я чист? Как они мне поверят? Было обидно и больно до слез, как и сейчас, когда я это пишу…

Будущее начинается сегодня

Я хочу рассказать о том, что на самом деле никакого неизвестного будущего нет. То, каким оно будет, видно уже сегодня и правда заключается в том, что оно зависит от нас. Люблю вспоминать, как первый видеотелефон я увидел не в 2007 году, когда Стив Джобс представил рынку свой первый iPhone, а за 30 лет до этого.

Мне было семь лет и я лежал в детской больнице, после того как для лечения ангины врач назначил мне несколько таблеток стрептоцида. Это лекарство почему-то «убило» мой костный мозг. Я был слаб, врачи говорили о подавленном кроветворении, об иммунной системе, какие-то пугающие слова о трансплантации костного мозга. А для того, чтобы пообщаться с отцом меня привезли в комнату, где стояло устройство с экраном телевизора и трубкой телефона, которое так и называлось — «видеотелефон». На дворе была осень 1977 года — и я уже четко знал нескольких идей будущего: видеотелефон, трансплантация костного мозга, а также то, что я непременно стану врачом.

В 2007 году мир с восхищением принял видеотелефон-коммуникатор гениального Стива Джобса — первый iPhone.

Почему я говорю, что будущее видно уже сейчас? 30-35 лет назад уже существовали почти все составляющие видеотелефона сегодняшнего дня: телевизор, телефон, радиосвязь, которой пользовались таксисты. Даже некоторые патенты на технологии сенсорных экранов были разработаны 40 лет назад. Результат их объединения и совершенствования способно легко представить не только детское воображение.

Для Рэя Бредбери будущее было настолько очевидно, что он говорил: «все просят меня предсказать будущее, а я пытаюсь его предотвратить». Почти все идеи будущего лежат на поверхности, являются публичным достоянием и реализуются. Это происходит на наших глазах, но в суматохе и суете мы не все и не всегда замечаем.

Возможность приблизить будущее и сделать его лучше — в наших руках. Бредбери советовал тем, кто верит в идеи: «главное прыгнуть с обрыва — крылья появятся по пути».

Невысокие технологии

Я не смогу на двух страницах описать все идеи, лежащие в основе нашей работы. Они не новы, но это идеи медицины будущего.

Профилактическая медицина. Речь в данном случае не о гигиене, а о том, что гораздо выгоднее и перспективнее прогнозировать и предупреждать заболевания или начинать их лечить на ранней стадии. Существует так называемая идея управления здоровьем (Health Management), когда врач определяет больные точки и «слабые места» пациента, делает “карту здоровья” и в дальнейшем вместе с пациентом за ней следит, заранее принимая меры профилактики. Возможности для реализации этой идеи есть, но по факту широкого распространения такая медицина пока еще не получила.

Предиктивная и преконцепционная медицина. Все люди имеют наследственные особенности. Хорошие и не очень. Часть генных мутаций, которые есть у каждого человека, от здоровых родителей могут быть переданы детям и стать для них смертельными. У нас в стране в год рождается более 10 тысяч детей с наследственными заболеваниями. Медицинская генетика, диагностика и технологии ЭКО — “оплодотворения в пробирке” уже сегодня позволяют снизить у конкретной пары риски зачатия смертельно больных детей.

Персонализированная медицина. Каждый человек уникален. У него индивидуальная генетика, свои особенности тканей, метаболизма, нервной, иммунной и остальных систем. Из этого очевидно, что «грести всех под одну гребенку» и давать одну дозировку лекарства нельзя. Например, у меня на генетическом уровне повышенная чувствительность к варфарину — лекарству, которое применяют при лечении инфарктов и для профилактики тромбоза. И если дать такому пациенту при инфаркте обычную дозу препарата — он может умереть от кровотечения. Получается, что одному человеку лекарство может помочь, а для другого оказаться ядом. Этим мы уже сегодня можем частично управлять.

Вот в таких направлениях мы и работаем, создаем совершенно новые продукты и услуги. Геннотерапевтические препараты. Сеть медико-генетических консультаций для здоровых людей. ДНК-чип для профилактики и предупреждения орфанных заболеваний. Услуги по преимлантационной диагностике для центров ЭКО. Индивидуальные клеточные препараты и многое другое.

Создание банков собственных клеток и тканей, банков пуповинной крови основано на идее биострахования. Его смысл заключается в сохранении при низких температурах подходящих конкретным людям клеток и тканей, из которых можно создать и восстановить собственную кроветворную и иммунную ткань. Это идея из области персонализированной, профилактической и регенеративной медицины. Уверен, что не только мне одному такие вещи кажутся простыми и понятными.

Почему сожгли Джордано Бруно?

Католический монах Джордано Бруно был поэтом и философом, последователем Николая Коперника. Он высказал ряд догадок, опередивших его эпоху: о том, что звёзды — это далёкие солнца. Предположил существование планет в пределах нашей Солнечной системы и то, что во Вселенной существует бесчисленное количество тел, подобных нашему Солнцу. Бруно не был первым, кто так считал, но он открыто высказывал свои идеи, верил в них и в своей вере был непреклонен. За что и был осуждён католической церковью как еретик, и приговорён светскими судебными властями Рима в 1600 году к смертной казни через сожжение. Спустя почти три столетия, в 1889 году, на месте казни Джордано Бруно воздвигли памятник в его честь. Идеи, которые он отстаивал и за которые был сожжен, изменили мир. Красиво. Но гореть на костре больно.

Прошло 400 лет, времена изменились. Мир и знания о нем стали совсем другими, но люди не изменились. В своей массе они также невежественны, жестоки и не видят дальше собственного носа. И по-прежнему готовы сделать от любви до ненависти только один шаг.

Человек рождается на свет с запасным колесом

Уже много лет, с 70-х годов двадцатого века, во всем мире кроветворные стволовые клетки используются в практической медицине. В развитых странах трансплантация стволовых клеток — это рутинная практика при лечении лейкозов, анемий, заболеваний иммунной системы и ряда наследственных заболеваний.

В каких случаях трансплантацию стволовых клеток используют в сегодняшней медицине? В первую очередь — для восстановления подавленного кроветворения после лечения раковых опухолей высокодозной химиотерапией. Химиотерапия нацелена на то, чтобы убить раковые клетки, но кроме них могут пострадать стволовые клетки других органов и тканей. И кроветворная ткань страдает одной из первых. Если кроветворная и иммунная система больного будет уничтожена высокодозной химиотерапией, это может привести к смертельным осложнениям — кровотечениям, инфекциям и т.д.

Раньше от последствий высокодозной химиотерапии умирало 20-30% онкобольных, а сейчас эту цифру удается сократить до 5%. Врачи используют различные средства для восстановления кроветворной системы. И одним из самых надежных являются собственные кроветворные стволовые клетки пациента, предварительно сохраненные до химиотерапии. При других показаниях используются близкородственные и неродственные (донорские) стволовые клетки, но для восстановления после высокодозной химиотерапии опухолей в большинстве случаев используются собственные стволовые кроветворные клетки пациента.

В 80-х годах ученые выяснили, что кроветворные стволовые клетки есть не только в костном мозге, но и в пуповинно-плацентарной крови, которая вместе с плацентой сразу после родов обычно выбрасывается. Оказалось, что в 100 мл пуповинной крови содержится приблизительно столько же стволовых клеток, сколько в литре костного мозга.

В 1988 году один из самых известных гематологов в мире, Элиан Глюкман, провела первую в мире трансплантацию стволовых клеток пуповинной крови мальчику с анемией Фанкони. Стало ясно, что пуповинная кровь — это «запасное колесо», с которым человек рождается на свет и, которое может быть использовано в регенеративной медицине. В мире началось активное создание банков пуповинной крови донорских образцов и частных банков для персонального и внутрисемейного использования. В 1992 году в США был открыт первый частный банк пуповинной крови, и к 2003 году их было уже 40.

Количество трансплантаций с использованием стволовых клеток пуповинной крови в наши дни растет в геометрической прогрессии. Такие трансплантации делают и в России. Хотя наша страна в этом отношении ужасно отстает: к 2010 году у нас было сделано всего 53 трансплантации по сравнению с Европой, где только за 2010 год врачи провели около 1000 трансплантаций пуповинной крови.

Сегодня в мире насчитывается более 200 банков персонального (семейного) хранения стволовых клеток пуповинной крови, которые официально работают в разных странах, имеют на свою деятельность лицензии. Безусловно, таких банков больше в тех странах, где наиболее часто применяется методика трансплантации стволовых кроветворных клеток — в США, Англии, Германии, Испании, Японии.

Банки стволовых клеток очень заинтересованы в развитии регенеративной медицины. Некоторые из таких банков со временем превратились в настоящие центры развития клеточных технологий, активно разрабатывают и внедряют в практику новые методики и технологии. Первые российские банки стволовых клеток, Гемабанк и Криоцентр, за 9 лет своего существования разработали и внедрили в медицинскую практику несколько лабораторных и клинических методик с использованием стволовых клеток, причем не только кроветворных. Многие клеточные продукты и препараты находятся в начале пути — идут лабораторные, доклинические и клинические исследования. Но путь начат и дорогу осилит идущий.

Алеся в зазеркалье

Репортер Алеся Лонская, как и многие будущие мамы, узнала о существовании банков пуповинной крови и за несколько дней во всем «разобралась». В статье “Деньги на крови младенцев” все перевернуто с ног на голову. Алеся увидела в банках жадных и алчных дельцов, которые сосредоточены на наживе, играют на страхах беременных женщин. Практически в каждом абзаце читатель агрессивно подводится к мысли, что деятельность таких банков – это уголовное преступление. В статье банки пуповинной крови прямо и неоднократно называются новым видом мошенничества.

Возможно, журналист так и считает, но разве нормально обвинять на страницах известного журнала людей в уголовном преступлении, и умолчать о важных открытых фактах, которые можно легко получить в интернете, в научных журналах? Почему журналистка не предоставила альтернативное мнение? Вероятно, Алеся за несколько недель не успела, или не захотела прочитать научные статьи, и другую информацию.

Алеся не стала рассказывать о том, что в мире существует более 200 частных банков пуповинной крови. Она почему-то пишет явную ложь о том, что “в мировой науке нет доказательств того, что кому-то помогли именно кроветворные стволовые клетки”, хотя по этому поводу сделаны тысячи публикаций. Алеся не приводит научные данные, свидетельствующие, что близкородственные трансплантации при прочих равных лучше, чем донорские. Журналистка забыла рассказать о том, что стволовые клетки пуповинной крови значительно реже вызывают такие тяжелые осложнения как трансплантат против хозяина. Алеся ссылается на информацию с сайта Всемирной ассоциации доноров костного мозга о том, “что применить собственную пуповинную кровь не получится ни сегодня, ни в будущем”, которой на этом сайте никогда не было.

Алеся, вероятно, не знает, что онкозаболевания в возрастной группе до 20 лет составляют 1%, а 99% онкологических заболеваний регистрируются в возрастных группах старше 20 лет. Соответственно, процент востребованности образцов пуповинной крови из банков будет расти с возрастом клиентов банков и может вырасти в 99 раз. Не надо забывать о том, что банки пуповинной крови существуют не более 20 лет.

Алеся не приводит данные профессора Элиан Глюкман о том, что только лишь в двух крупнейших частных банках США уже сделано 109 трансплантаций, а говорит исключительно о том, что “пуповинная кровь, скорее всего, не пригодится всем “вкладчикам” …почти на 100% — никогда…”

Главные выводы ее статьи не нуждаются в этих данных. И знаете почему? Потому что Алеся твердо знает — у людей, которые делают бизнес на стволовых клетках, нет никаких моральных принципов. Это алчные, жадные, беспринципные и аморальные мошенники.

Почему лучше «кровь христианских младенцев»?

Почему Русский Репортер сделал такой заголовок? «Деньги на крови христианских младенцев». Считаю, что он на грани уголовного преступления — разжигания национальной и религиозной вражды. Я не специалист по уголовному праву и вопросу национальной розни — это вопрос прокуратуры и суда, и, возможно, редакция просто хотела использовать живой интерес с религиозной теме и конвертировать его в свой рейтинг и в деньги.

Все просто — яркий броский заголовок привлекает больше внимания к статье и к журналу, больше читателей, больше рекламы, больше денег. Бабло порождает зло. Мошенничеством, я это, конечно, назвать не могу — у них же есть лицензия, как у средства массовой информации. Просто зло.

Нехристианские младенцы и мошенники

Я россиянин, гражданин России, воспитан в русской православной культуре и ценностях, но не только. Среди моих ценностей также ценности еврейской культуры и мусульманской. Мои близкие, друзья, с которыми я вырос, верят в разных богов, а я сам космополит. Но даже без этого, есть законы, которые мы соблюдаем.

Заголовок на обложке Русского Репортера «Деньги на крови христианских младенцев» — ложь. Мы сохраняем стволовые кроветворные клетки нашим клиентам вне зависимости от религии, цвета кожи и т.д.

И самое важное — мы собираем «не кровь младенцев». Это безумный коробящий вымысел, от которого может сложиться впечатление, что у новорожденных «забирают» кровь. Процедура забора пуповинной крови не связанна с забором крови у новорожденного. Она совершенно безопасна для матери и ребенка. Банки стволовых клеток собирают пуповинно-плацентарную кровь, которая остается в пуповине и плаценте после того, как ребенок родился, после отсечения пуповины и перед тем как пуповину с плацентой выбрасывают.

Слово — есть поступок

В научном мире существует практика, когда результаты своих исследований ученые публикуют в научных журналах. Немногочисленное научное сообщество их читает, делает выводы, и на их основе работает дальше. И если выяснится, что данные там сфальсифицированы, то такому ученому будет закрыта дорога во все научные журналы, он вряд ли получит гранты и его научная карьера завершится.

Как я понял, у журналистов все не так. После публикации ложных, сфальсифицированных данных о профессиональной дисквалификации и речи не идет. Наоборот, чем скандальней статья — тем больше популярности и перспектив.

Однажды Лев Толстой сказал, что «Слово есть поступок». И статья в Русском Репортере, называющая основной вид нашей деятельности мошенничеством тоже поступок, за который надо отвечать.

Я знаю, что когда Алеся писала эту статью, она была беременна. В наше время беременность и роды — это круговорот событий, решений, расходов и хлопот. А беременная женщина находится в особом состоянии, она полна тревог и надежд, и происходящие в ее организме изменения требуют спокойствия и заботы не только со стороны близких, но и любых нормальных людей, которые оказываются рядом.

Поэтому я не буду судиться с беременной женщиной. Тем более что есть главный редактор Русского Репортера, Виталий Лейбин, который отвечает за статьи в своем журнале. Небеременный, биолог по образованию, после публикации заявивший на сайте Полит.ру, что «статья направлена против специфического бизнеса» — т.е. против банков пуповинной крови.

Почему Русский Репортер публикует статьи «против специфического бизнеса»? Многие, конечно, готовы помечтать, поговорить об инновациях и новых идеях. Кто откажется порассуждать об эликсире молодости и священном Граале, о космических кораблях, бороздящих просторы вселенной, клонировании, об излечении от болезней? Но на практике, на уровне инстинкта самосохранения, мы боимся чего-то нового лично для себя, боимся менять свою жизнь и привычный уклад. Все правильно — это риски. Самая большая правда об инновациях кроется в том, что человек консервативен. Мы всегда будем «меж двух огней», между желанием лучшего и нового и боязни изменений.

Говарда Хьюза — первопроходца в самолетостроении до сих пор почему-то считают сумасшедшим. Профессора Роберта Эдвардса, который сделал первое в мире ЭКО и ребенка из пробирки, проклинали все кому не лень: и церковь, и врачи педиатры с гинекологами, и журналисты. А когда через 30 лет ему вручали Нобелевскую Премию, на свете жили уже 4 млн рожденных из пробирки детишек, и столько же семей, которые смогли победить бесплодие и обрести счастье.

Когда в 1988 году профессор Элиан Глюкман делала первую трансплантацию из «отбросов» — стволовых клеток пуповинно-плацентарной крови, она находилась под огромным давлением со стороны прессы и коллег. Сегодня в мире сделаны тысячи трансплантаций стволовых клеток пуповинной крови и, благодаря им, спасены тысячи жизней.

Главный редактор «Русского репортера» Виталий Лейбин заявил Полит.ру, что их статья написана отнюдь не ради дискредитации научных исследований клеточных технологий, направлена против «специфического бизнеса, в рамках которого беременным женщинам навязывают дорогостоящие услуги, которые абсолютно неэффективны».

За 20 лет из 355 000 образцов, хранящихся только в двух крупных частных банках США, было сделано 109 трансплантаций. Это данные из статьи Элиан Глюкман, у которой учились многие гематологи, в том числе тот гематолог, на которого ссылается Русский Репортер. Как я говорил ранее, востребованность и использование стволовых клеток пуповинной крови будет только расти.

Зачем Виталию Лейбину направлять статью против нашего бизнеса? Научные исследования в области клеточных технологий, которые ведет ИСКЧ и другие банки, безусловно, зависят от нашего бизнеса. Все знают, что клеточные технологии находятся только в начале своего развития. Первый автомобиль, изобретенный Бенцом в 1886 году, был на трех колесах, разгонялся «руками», развивал среднюю скорость 13 км/час, издавал много шума — конный экипаж был значительно эффективнее. Первый двигатель Даймлера вообще не мог разогнать машину. Автомобиль долгое время был неэффективен по разным причинам, но именно те люди, кто «голосовал» своими марками, рублями и долларами за эти новые «неэффективные» идеи, покупая первые автомобили, сделали так, что сегодня мы ездим на рулем эффективного современного автомобиля.

Почему добро делать сложнее, чем зло?

Сложно уместить в голове одну мысль. Как так получилось, мы работали почти 10 лет, а все наши достижения зачеркнула своим пером журналист Алеся?

За 10 лет мы превратились в биотехнологическую компанию.

1. Мы разработали, зарегистрировали и внедряем в практическую медицину первый мире и первый в классе геннотерапевтический препарат для лечения ишемии нижних конечностей;
2. Мы разработали первый российский скриниговый ДНК-чип для профилактики и предупреждения наследственных моногенных заболеваний, распространенных на территории России;
3. Мы сделали первое в России IPO биотехнологической компании и первое на русском NASDAQ — в секторе Рынок Инноваций и Инвестиций ММВБ
4. Мы смогли создать открытую публичную компанию, одну из лучших на бирже по раскрытию информации;
5. Мы построили самый большой банк пуповинной крови в России и с партнерами в Украине;
6. Cостоялось две успешных трансплантации пуповинной крови при онкозаболеваниях и детям были подарены годы жизни, вместо нескольких месяцев;
7. Мы разработали и зарегистрировали клеточные технологии в стоматологии, дерматологии;
8. Мы выпускаем самый востребованный в России научный журнал «Клеточная Трансплантология и Тканевая Инженерия»;
9. Мы провели 5 международных научных конференций по клеточным технологиям, приглашая в Россию известных и признанных в мире ученых и врачей. Делаем это для развития исследований и регенеративной медицины;
10. Мы разработали два препарата на основе стволовых клеток пуповинной крови для лечения циррозов и ишемической болезни сердца и регистрируем их;
11. Мы открываем по всей стране сеть медико-генетичеких консультаций нового образца, нацеленных на профилактику и предупреждение заболеваний.

Ради чего надо было все это делать, ради чего работать, если за это тебя обвиняют в уголовном преступлении — мошенничестве?

Одна статья зачеркнула все «подвиги» и достижения. А может, ради денег выгодней заняться «честным» бизнесом, против которого никто ничего не имеет? Например, табаком и алкоголем?

Если один неразобравшийся в предмете и категоричный журналист способен безаппеляционно испортить твою репутацию? Как мне донести до тех, кто прочел эту статью и увидел меня в грязи, что я чист?

Не обливать же грязью Алесю, которая вместе с ложью о банках пуповинной крови на страницах русского Репортера заодно заклеймила генетику и другие услуги для беременных. Ну не главного же редактора Русского Репортера обливать в ответ грязью — он со стороны приличный человек. Вот в Википедии написано: закончил биофак МГУ, запустил классный просветительский проект — публичные лекции «Полит.ру», был в США и, возможно, знает, что там больше всего в мире частных банков пуповинной крови и эта услуга востребована и законна.

Еще Марк Твен советовал: «Никогда не спорьте с идиотами. Вы опуститесь до их уровня, где они вас задавят опытом». Журналист Алеся и Виталий Лейбин точно не идиоты. И, полагаю, с ними можно спорить, несмотря на слова главного редактора о том, что статья направлена против специфического бизнеса, имея в виду банки пуповинной крови.

PR-специалисты, все как один, советуют вообще не отвечать на опубликованную в статье ложь — дешевле будет. Говорят, что, читая наш ответ, ложные данные о нас прочтут новые люди. Отвечая, мы еще раз привлечем внимание читателей к той грязи, которую на нас вылили. И будет как в том анекдоте про Рабиновича — «ложки якобы сворованные нашлись, а плохой осадок остался».

Как сказал Владимир Высоцкий, на поэзии которого выросло наше с Виталием Лейбиным поколение: «Чистая правда, конечно, восторжествует, если проделает то же, что грязная ложь». Т.е. я должен без тени сомнения поливать грязью Алесю и Русский Репортер. Но делать мы этого не хотим и не можем — моральные принципы не позволяют.

Однако ответить мы должны, несмотря на то, что боль в сердце может стать еще сильнее, а бизнес может потерять еще больше клиентов. Это дело чести. Молчание говорит о согласии со всей той ложью, которая написана в Русском Репортере. Молчание грозит еще большей потерей репутации и без ответа я не смогу верить, не смогу уверенно смотреть в глаза своим коллегам, клиентам и своим близким.

Вот почему я считаю, что я больше солдат, чем предприниматель и вот почему добро делать сложнее, чем зло.